Невозможная реальность

Он любил смотреть на нее. Когда она, раскинув руки, как птица, парила над морем, он улыбался и летел вместе с нею. Она жмурилась и не видела его счастливых глаз. А он не опускал своих и открыто смотрел на нее — заметит ли?.. Не замечала! Кувыркалась в морской волне, ныряла в нее с головой, выныривала и звонко смеялась. Не замечала даже!

Иногда, подставив солнцу всю себя, она отдавалась воле волны и растворялась в огромном по сравнению с ее телом море. Как в эти минуты он завидовал морю! Как нервничал, как боялся признаться себе, что темнеет от ревности! Он нырял вслед за нею, но спустя секунду понимал, что никак не может коснуться ее… Неведомая сила его выбрасывала вверх, туда, где все было для него родным, но он снова стремился вниз, за ней…

Когда ее долго не было видно, он шалил и хулиганил! Флиртовал: отчаянно, ярко, самозабвенно. Казалось, сейчас он забудется и сотрет из памяти ту, которая недосягаемая, но всегда желанная. Он проживал за один миг целую жизнь, кружил в танце и был исключительно любезен. Но каждая, которая хоть раз рискнула утонуть в его глазах, уходила прочь настолько быстро, словно бежала от ненавистного ей моря, в котором чудом осталась живой… Женщины бежали, а он хохотал, смеялся, шутил и плакал, кружась в очередном танце, упиваясь флиртом, словно жег себя, вытачивая искры из глаз… Сгорал и рвался душой туда, куда никто до него не ходил. А может, ходил, да не вернулся? Именно об этом и шептались все вокруг. Он горел, жил, умирал и воскресал, а может, просто ждал? Смешной, отчаянный, потерянный в собственной иллюзии. Ждал! Она ведь вернется! Не может не вернуться тот, кого так сильно ждут! Вернется…

Она долго пребывала в забытьи. Обласканная морем, утомленная течением и долгим путешествием, маленькая и незаметная, почти как все, и вовсе не как все, она летела через камни преград, билась об утесы разочарований, прятала слезы в дождь и куталась в ночную шаль от душевной прохлады. Легко шагала по желтым листьям бабьего лета, и вдруг, в какой-то миг, поймав свое отражение в речном ручье, поняла, что больше всего на свете ей хочется вернуться к морю. Окунуться в его волны и увидеть того, кто был рядом. Прижавшись щекой к мокрому листку, она ждала Ветра. Родственники смеялись и убеждали: самоубийца! Кто ж бросается под Ветер! А она улыбалась и звала его, сильного, попутного ветра, который, может быть, погубит ее, но донесет хотя бы ее тело к морю…

Так порой уставшие от будней и серости мыслей, от бесцветного неба и пейзажа вокруг, от недостатка тепла и любви в душе, мы рвемся за город, бросаемся в природный рай и на время забываем обо всем. Словно выпадаем из жизни! А, может, только входим в нее?... Ведь не зря же потом, умирая в раю и рождаясь в миру будничных забот, мы говорим, что ПРОЖИЛИ целую жизнь… И только единицы честно признаются себе в том — куда же они вернулись из рая…

Порыв ветра — и взлет. Ее тело обжигало и рвало, она рыдала, но крепко держалась окоченевшими пальцами за тонкий стебель листка… Так женщина обычно держится за самое потаенное желание, которое ютится в ее душе. О нем она не желает говорить ни с кем: это ее соломинка, ниточка, связывающая с Богом… Потом были боль, крик и вздох…

Она очнулась и увидела странный свет. Он ласкал ее глаза и руки, все ее тело и волосы. Она дышала ровно и улыбалась. Ей казалось, что она умерла. Но если смерть так хороша, то пусть станет ее новой жизнью! И только когда ее глаза привыкли к свету, она увидела, что лежит у него на руках! И он был везде: рядом, вокруг, в ней самой… Он стал всем — миром, Вселенной, точкой, в которой она снова родилась… 

Солнце уже запустило свои руки в вечернее море, окрасив его волны в рубиново-кровавый цвет. Все было бы однотонным и слишком темным, если бы ни одна Капелька, которая все еще радужно переливалась и светилась, вопреки общему тону: ее нес на руках такой же сумасшедший, золотой, Луч солнца! Никогда и ничто не бывает невозможным! Даже если вам в голову пришла дико крамольная мысль, выслушайте ее — она ваша, это часть новой реальности!