Кто съел дракона?

 

Ветер выл. Он трепал пламя факелов, вытягивал, как хищные языки, выгибал, принуждая огонь облизывать камни древних стен. Ветер бушевал под низко нависающим сводом и яростно рвал балахоны четверых, застывших на вершинах неровного ромба, вычерченного пламенем на каменном полу. Ветер бушевал, заставляя еще одну, пятую, фигуру, скорчившуюся на коленях внутри ромба, все больше сжиматься, прятать лицо в капюшоне, а руки в широченных рукавах балахона, съеживаться, прижимаясь к полу – ледяному, несмотря на пылающий вокруг огонь.

– Est-ce que vous comprenez? – голос говорил спокойно, даже буднично, но оттеняющий его вой ветра и безмолвные фигуры, стоящие ногами в пламени, делали его настолько внушительным и жутким, что человек в центре ромба сжался еще сильнее.

– Oui, Messer, je sais que j'ai de la chance, – прошептал он.

– Bonne réponse! [1] – засмеялся голос и продолжил по-французски: – Запомните, затвердите себе, как зазубрили Катехизис в вашей католической школе: мы не масоны, не розенкрейцеры или какие-нибудь иллюминаты, которых ввел в моду мистер Дэн Браун! Мы единственная Лига Истинных Чародеев, и вам и впрямь повезло вступить в наши весьма немногочисленные ряды.

– Я понимаю, мессир, и благодарен. – Если бы можно было склониться ниже пола, человек бы это сделал.

– Понимаете ли вы, что должны беспрекословно повиноваться высшим адептам Лиги? Что за ослушание – смерть? За предательство – смерть? За небрежность, неосторожность, глупость...

– ...смерть, смерть, смерть! – гулко и грозно отчеканили четыре фигуры в пламени.

– Да, я все понимаю! – Человек извивался на полу как червь. – И я клянусь, клянусь! Никогда, никому, ни словечка! Я сделаю все, что вы скажете! Клянуууусь!

– Да будет так! – грянул голос, и очерчивающее ромб пламя взвилось с чудовищным гулом, мгновенно поглощая стоящие на вершинах фигуры. Пронзительный одиночный вопль вырвался из кипения огня... и на зал рухнула тьма.

Человек лежал в этом кромешном мраке, прижимаясь к холодным камням в надежде охладить пылающую грудь и голову, и слушал, как вдалеке капала вода: кап... кап... Вместе с водой сверху медленно, тоже по капле, просачивался свет – размытый, словно призрачный, окутывая золотистым ореолом каменный трон. На троне кто-то сидел. Человек осмелился приподнять голову, глядя на очередную фигуру в балахоне – нет, скорее в мантии, так надменно и царственно струились складки темного атласа, отороченного гладким черным мехом.

– Что ж, поздравляю вас, дорогой мсье, – в противовес величественному виду уже знакомый голос из-под капюшона снова звучал буднично и по-офисному благожелательно. – Вот вы и стали частицей Силы, которой ничто не может противостоять.

– Б-благодарю вас, – пролязгал зубами распростертый на полу человек.

– Ну-ну, бояться нечего. Быть может, вы хотите о чем-нибудь попросить? Лига всегда готова помочь своим подопечным.

– Д-да, мессир, если возможно. – Каким-то нутряным чутьем поняв, что если он останется на коленях, это будет воспринято благосклонно, человек подполз к каменному трону. – Я еще довольно молод, здоров, у меня отличное образование и огромные жизненные планы. Я хотел бы начать собственное дело: и бизнес-план готов, и земля под строительство уже присмотрена. Но, увы, прискорбное отсутствие начального капитала не позволяет мне... – он горестно взмахнул широкими рукавами балахона. – В то время как моя тетушка тяжко больна, жизнь ей давно в тягость...

– ...а вы ее единственный наследник, – закончил человек на троне. – Ах, как же все это тривиально! Ступайте, молодой человек, – слабо взмахнул он затянутой в черную перчатку ладонью. – Ни о чем не беспокойтесь. Ваша тетушка скоро избавится от невыносимых тягот болезни – вполне естественным, не вызывающим ни малейших подозрений путем. Ступайте и помните: сейчас Лига помогает вам, а когда придет время – вы поможете Лиге.

– Конечно, всенепременно, когда угодно, где угодно, чем угодно... – мелко кланяясь, человек принялся отступать. Повернуться к трону спиной он не осмелился и так и пятился, пока не канул во тьму. Вдалеке хлопнула дверь. Вспыхнул свет.

– Мессир, вы кофе будете? – Похожая на вышколенную секретаршу женщина средних лет возилась у кофе-машины, словно вынырнувшей из мрака возле дальней стены. Поверх древнего камня стена была выложена зеленым кафелем, рядом с небольшой плитой оказались мойка, холодильник, навесные шкафчики и плетенные из лозы стол и кресла. На одном из таких кресел лежал небрежно сброшенный балахон. Двое пожилых мужчин стаскивали с себя балахоны, третий – довольно молодой и кажется, робеющий в их обществе – доставал из плетеной корзинки одуряюще пахнущие круассаны.

– Да, будьте так любезны, – устало кивнул мессир и, оставив свою атласные мантию, спустился по ступенькам каменного трона. Был он в возрасте, не высок, седоват и удачно лысоват – залысины тянулись от лба, делая тот высоким как у древних мыслителей, – и, судя по небольшому брюшку, искусно скрытому идеально скроенным костюмом, любитель покушать. А вот прогулки не жаловал – судя по бледности лица и тяжелым теням под глазами. Зато сами глаза глядели пристально, испытующе, просвечивая собеседника насквозь, не пропуская ни грязных секретов прошлого, ни хитростей настоящего, ни коварных планов на будущее.

– Это агент, – вдруг сказал один из пожилых мужчин. Мессир, только протянувший руку к большой чашке с пушистой пенкой капуччино, изумленно замер. Молодой, как раз достававший из холодильника масло, выронил крышку, та стукнулась об пол, но не разбилась, а покатилась, пачкая закрывающий камень блеклый палас.

– Новенький, которого мы сегодня приняли, – правительственный агент, – повторил пожилой мужчина.

– Перестаньте, мсье Рене! Он был совершенно искренен, уж я-то в этом разбираюсь! – возмутилась женщина.

– Говорят, это его особенность. – Мсье Рене ловко изъял у женщины вторую, явно не ему предназначенную чашку кофе. – Всегда искренне верит в то, что делает. Потому и считается лучшим. Цените, господа, – к нам заслали лучшего!

– Информация надежная? – отрывисто спросил мессир.

– Заместитель его начальника весьма хотел бы продвинуться по службе, вот и спешит оказать услугу, – усмехнулся мсье Рене.

– Не ожидал, что нашу деятельность вообще заметят, – меланхолично вздохнул его такой же пожилой сосед, похожий на длиннобородого мага из арабских сказок, разве что вместо роскошного халата на нем был дорогой костюм.

– Есть там кто-то умный, почтенный Абу Рашид, возможно даже сам наш «новенький». Сопоставил участившиеся смерти богатых родственников и начальников, перекрывающих путь к повышению для молодых и энергичных госслужащих. – Теперь мсье Рене не ухмылялся, а скалился – желтоватая кожа натянулась, превращтив лицо в оживший череп.

– Тем хуже для него! – резко бросил мессир. – В роли тетушки, вероятно, тоже выступит какая-нибудь... агентесса? – последнее слово он выплюнул точно ругательство. – Будут следить за ней, чтоб понять, как именно мы ее убьем? Прекрасно! Мы выполним договор с молодым человеком, и пусть мучается, понимая, что стал причиной смерти коллеги, и не понимая, как это было сделано!

– Боюсь, сообразит. Судя по отзывам, этот агент реалист.

– Реалисты не верят в порчу, – смущаясь, пробормотал молодой.

– Реалисты, дорогой мой Эдгар, верят в реальность. Если истинный реалист убедится в реальности колдовства, то будет действовать исходя из того, что колдовство существует, а не из внушенного с детства «Этого не может быть!».

– Мне безразлично, во что верит покойник, – отрезал мессир. – Выясните все, что возможно, об этом агенте: жена, дети, родители, братья и сестры, даже дальние кузены! Ему будет интересно смотреть, как они умирают один за другим, прежде чем он умрет сам.

– Боюсь, никто из нас не сможет навести столь масштабную и... сложную порчу, – нахмурилась женщина. – Тем более не оставив следов. Может, нам лучше затаиться и переждать? Временно, конечно же, временно!

– Достаточно мы таились, пока жива была фея Мелюзина! Когда она правила в наших землях, мы, маги и колдуны, естественные правители человеческого рода, вынуждены были прикидываться... ничтожными обывателями! Она ограничивала нас во всем: во власти, в богатстве, даже в знаниях! «Tu n'a pas besoin de savoir la réponse à ces choses, mon petit garςon!»[2] – передразнил он. – И чем же это для нее закончилось?

– Ее убила заезжая ведьма[3], – напомнил мсье Рене.

– Вот именно! Ничтожная провинциальная ведьма! – Лицо мессира исказилось одновременно яростью и радостью. Кажется, он стыдился того, что понадобилась заезжая ведьма, чтобы убить грозную Мелюзину, и радовался, что той больше нет. – Если уж она справилась с самой Мелюзиной, то с правительственным агентом мы как-нибудь совладаем! – Он брезгливо поморщился. – Хотя у меня и в мыслях не было поручать столь сложную задачу вам, господа.

Теперь скривился мсье Рене. Длиннобородый Абу Рашид остался невозмутим.

– Я сделаю все сам, когда вернусь, – надменно обронил мессир. – Господа, давайте наконец оставим тему, столь ничтожную, как временно живой правительственный агент, и перейдем к тому, ради чего мы действительно собрались! Все подтвердилось, господа, все подтвердилось! – В голосе мессира дрожал восторг, почти экстаз.

– Все началось год назад и стало возможным только благодаря целенаправленной политике мессира! – подхватила женщина. Мсье Рене едва заметно скривился, Абу Рашид продолжал хранить невозмутимость. – Со свойственной ему проницательностью мессир отметил, что разнообразные... скажем так, вторжения потустороннего в нашу реальность могут происходить там, где в силу неорганизованности государства, отсутствия свободной прессы и прочих явлений цивилизованного общества эти вторжения могут остаться незамеченными. Например, в африканских странах, арабских странах...

Ладонь Абу Рашида на миг повисла над крохотной чашечкой с угольно-черным кофе.

– Прошу не счесть за обиду, почтенный Абу Рашид.

– Я отнюдь не обижен, мессир, – ровно ответил старик, и по его непоколебимо спокойному тону было ясно, что не только обижен, но еще и собирается отплатить при первой же возможности.

– Мы получили сообщение! – стараясь отвлечь его, радостно вскричала женщина. – При анализе потоков информации наши хакеры обнаружили...

– Это те самые, которые, вместо того чтоб нормально попросить прикончить родственников, потребовали купить им оборудование? – нахмурился мсье Рене. – Смертная порча обходится дешевле!

– Наши вложения полностью окупились, – оборвал его мессир.

– Мы можем уверенно утверждать, что над неким речным островом... – она заглянула в свои записи и по буквам прочла: – Хор-ти-тса... это в одной из нынешних полудиких стран на восточных окраинах Европы... рухнул дракон! Настоящий дракон, господа!

Мсье Рене резко выпрямился, и даже седые брови Абу Рашида едва заметно дрогнули.

– Это точно? – отрывисто бросил мсье Рене.

– Сведения, конечно, несколько затуманены примитивным восприятием аборигенов, – хмыкнул мессир. – Согласно одной информации... – он провел пальцем по планшету, – ...падение произошло чуть ли не год назад, на прошлое осеннее равноденствие. По другим сведениям, «небеса разверзлись»... – Он усмехнулся, давая понять, что всего лишь цитирует столь пафосное утверждение. – И дракон рухнул совсем недавно, буквально пару-тройку месяцев, назад на какой-то промышленный город... – он снова посмотрел в записи, – ...с длинным непроизносимым названием... неподалеку от этого самого острова.

– Их было два?! – охнул Эдгар.

Мессир усмехнулся снисходительно, давая понять, что прощает глупость самого молодого из присутствующих. Зато на него накинулась женщина:

– Что вы такое говорите, Эдгар, – целых два дракона! Ферма у них там, что ли, драконья, этот, как его... в советской России... Ах да, колхоз! Если даже в нашем мире и сохранился дракон... то это один-единственный, самый последний ящер! И мы сможем его заполучить! – Она захлопала в ладоши, как девочка над роскошным тортом.

– Сперва его надо найти, – поспешил остудить ее восторги мессир. – Думаю, реликтовый ящер, будучи еще живым, пролетал над одним из этих городов, а мертвым уже рухнул возле другого. Согласно и той и другой информации, дракон упал в реку. Это увеличивает наши шансы найти тушу неповрежденной.

– Вы уверены, что это не местные запустили «утку»? Их пресса славится своим враньем, – явно осторожничая, спросил мсье Рене.

– Они обычно врут о политике, а не о драконах, – усмехнулся мессир. – Эти чудовища живут долго, и в Средние века на них натыкались буквально на каждом шагу. И не забывайте! – Жестом фокусника он выхватил из сумки стопку старых, пожелтевших бумаг, увязанных в потрепанную папку с распустившимися завязками. На папке чернилами была выведена надпись кириллицей, а сверху на наклеенном стикере по-английски напечатан перевод названия: «Внутренние органы драконов и способы их практического применения: исторические легенды и реальность». – Это доклад написан в советской России еще в 1940 году! Наверняка у них были объекты для исследования – что удивительного, если один уцелел? В бывших советских республиках такой беспорядок, что даже последний дракон вполне мог десятилетиями прятаться от властей. Поедем я и Эдгар, – перешел на деловой тон мессир.

Младший в их компании просиял от радости.

– Думаю, имеет смысл начать с более крупного города – больше шансов заполучить информацию, – продолжал мессир.

– А если вам удастся найти дракона... – все еще очень осторожно, словно боясь спугнуть удачу, поинтересовался мсье Рене, – как вы его оттуда вывезете?

– За взятку оттуда можно вывезти все что угодно, – отмахнулся мессир. – А самые ценные органы – сердце, печень, глаза – изымем прямо на месте. Думаю, почтенный Абу Рашид не откажет нам в своем ковре-самолете?

– Ради такого дела... безусловно, мессир, безусловно, – впервые заметно волнуясь, закивал бритой головой восточный маг. – Только ради Аллаха, прошу вас, осторожнее! Его еще мой прадед выкрал у ифритов! Теперь таких не делают!

– И даже не воруют, – хмыкнул мсье Рене.

– Съевший сердце дракона станет понимать язык животных, съевший его язык убедит кого угодно и в чем угодно, кровь дракона защитит от ран, глаза позволят прозревать будущее, а в голове его скрывается бесценный камень, распознающий яды. – мечтательно прикрыв глаза прошептала женщина.

– Это не считая лечебных свойств костей и кожи, – деловито подтвердил мессир. – Господа, у нас есть шанс безмерно увеличить наше могущество и, возможно, даже добиться бессмертия! Мы сумеем съесть дракона!

***

– Какой странный город, мессир! – Эдгар глядел в окно такси. – На лоскутное одеяло похож.

Город и впрямь был словно собран из кусков разных городов из разных времен. Дорога от аэропорта была дурна, но хотя бы недавно сделана, зато узкая полоска тротуара по ее краям почти рассыпалась, кое-где обнажив голую землю, а по обочинам тянулись абсолютно нищие, запущенные деревенские домишки, выглядевшие еще страшнее и грязнее оттого, что между ними мелькали весьма ухоженные, комфортабельные, иногда даже роскошные виллы. Такси подпрыгнуло на яме посреди дороги и вывернуло на запруженную машинами набережную. По одну сторону за редкой полосой деревьев тянулась тусклая по осеннему времени лента реки – такой широкой, что другой ее берег просматривался с трудом. По другую мелькали многоэтажки: примитивные прямоугольники с балконами, отличающиеся лишь количеством этажей да цветом. Когда-то солнечно-желтые, изумрудные, голубые и розовые, под действием городского смога они облезли, потемнели и казались серыми, какого бы цвета ни были изначально. Убогие рынки располагались прямо под стенами громадных, совсем европейских торговых центров. Такси снова свернуло, проскочило мимо гигантской статуи женщины на постаменте, сквозь гранит которого проступали фигуры солдат, и выехало в центр города. Закружило по улицам, широким и узким, в обрамлении новейших высотных зданий и старинных домов причудливой архитектуры: то запущенных до состояния руин, то сверкающих новехоньким глянцем недавней реставрации.

– Убогий город. Как и остальные здесь, – не отрывая глаз от планшета, веско обронил мессир. – Убогий, грязный городишко с такими же убогими жителями, озабоченными лишь выживанием на его руинах. Город, напрочь лишенный волшебства.

Эдгар неуверенно кивнул: ему померещилось, что бетонная женщина на постаменте повернула голову в их сторону и проводила внимательным взглядом слепых глаз. В статье в «Википедии», куда он наскоро заглянул перед отъездом, говорилось, что некогда здесь производили оружие для ныне разрушенной советской империи. Мало ли что эти заводы выбрасывали в воздух! Эдгар поймал себя на том, что невольно задерживает дыхание, и досадливо выдохнул. Такси проехало мимо ярко-желтой колоннады, за ажурной кованой оградой мелькнул старинный дворец, и наконец показалась небольшая гостинница под черепичной крышей, хорошенькая, как пряничный домик. Эдгар выбрался из машины и поспешил распахнуть дверь перед мессиром. Мессир окинул взглядом красно-коричневое здание и недовольно оттопырил губу.

– Мессир приказал найти отель над рекой. Я выбрал лучший, прочие мессиру вряд ли бы понравились, – почтительно напомнил Эдгар.

– Что ж, если ничего лучше нет... – мессир досадливо пожал плечом и неспешно направился к дверям. Выскочивший из отеля портье уже тащил их багаж.

– Оформите тут все что полагается, а меня пусть сразу проводят в номер, – ни на кого не глядя, бросил мессир.

– Мессир велеть... – мучительно медленно лепя одно к другому слова чужого, будто состоящего из одних согласных языка, попытался перевести Эдгар.

– Suivez-moi, s’il vous plait[4], – с безукоризненным парижским выговором прервала его хорошенькая блондинка в юбке в складочку и белой блузке с жилетом – нечто среднее между школьной формой и формой горничной – и присела перед мессиром в реверансе, наклоном головы и плеч выражая глубочайшее почтение. Мессир сфокусировал на ней устремленный в пространство взгляд, довольно кивнул и неспешно направился за робко семенящей горничной. Эдгару вдруг показалось, что на лице преисполненной почти раболепного преклонения блондинки играет самая что ни на есть ехидная ухмылка. Чего, конечно же, быть не могло: даже печальная судьба тех, кто разгневал мессира, бледнела перед участью осмелившихся над ним посмеяться. Он тряхнул головой – все же неладно с этим городом, слишком часто ему тут что-то чудится – и отправился регистрироваться.

– Прошу вас, по любым вопросам обращайтесь на ресепшн, – протягивая ему ключ-карточку, любезно улыбнулась дама-менеджер с непроизносимым местным именем, неброско-элегантная и величественная, словно все ее предки в десяти поколениях обитали в сен-жерменском предместье. – Любая информация. Любое... как говорится... посредничество. Любые виды связи. Все, что может потребоваться вам в нашем городе. Мы здесь, чтобы помогать нашим клиентам. Во всем.

– Да-да, конечно, – небрежно хмыкнул Эдгар и посмотрел на женщину сверху вниз. Она вообразить не может, что именно им нужно в ее захудалом городке! А туда же, помощь предлагает. И кому – мессиру! Тому, кто оказался сильнее самой Мелюзины. Конечно сильнее: Мелюзина мертва, а мессир вот он – жив-здоров.

– Нам нужно точно знать, где упало тело дракона! – Мессир энергично потер руки.

– Что, прямо сейчас?! – невольно охнул Эдгар. Ему хотелось кофе, в душ, да и из ресторана на первом этаже доносились весьма аппетитные запахи.

– Ты мечтаешь провести вечность в грязном провинциальном городишке? – сухо усмехнулся мессир. – Не забывай, если дракон не здесь, нам придется ехать в другой, такой же грязный и провинциальный, в очередной отель... с клопами.

Эдгар настороженно огляделся: комфортабельный, даже роскошный люкс выглядел отмытым до блеска, но внутренний взор мессира позволял ему проникать сквозь время и расстояние – и сквозь стены, наверное, тоже – так что клопы наверняка есть, просто пока скрываются. А он было уже хорошо подумал о местном сервисе!

– Как же нам получить информацию? – Мессир в задумчивости прижал к губам тонкие аристократические пальцы с наговоренными перстнями.

– Обратиться на ресепшн, – пробормотал Эдгар, смиряясь с тем, что обед и кофе отдаляются от него. Под изумленным взглядом мессира торопливо пояснил: – Я пошутил, мессир. Просто здешняя менеджер предлагала обращаться за любой информацией. Меня это насмешило, – он заискивающе улыбнулся.

– Вы полагаете, сейчас время для смеха? – Губы мессира сжались в тонкую линию. – Вас не интересует величие, которого мы достигнем, заполучив тело дракона? И впрямь – зачем, ведь вы счастливы, вам весело!

– Да! Нет, мессир, нет! Меня очень интересует величие, и я не счастлив, мессир! Мне вовсе не весело! – перепугано затараторил Эдгар.

– Приятно слышать. А то я уже стал задумываться, нужен ли мне такой... легкомысленный спутник, – желчно процедил мессир и многозначительно поглядел на Эдгара, давая тому возможность осознать, что произойдет, если мессир сочтет его ненужным. Долго, с видимым удовольствием любовался бледнеющим лицом и трясущимися от ужаса губами и наконец отвел взгляд. Эдгар выдохнул и обмяк, будто из его груди только что выдернули копье.

– Пойдем простейшим путем, – уже обычным равнодушным тоном, бросил мессир. – Вызовем кого-нибудь из местных призраков. Привидения многое знают, к тому же они еще и сплетничают между собой. Быть может, нам повезет и мы выясним все сразу. Эдгар, приготовьте все для обряда.

Еще трясущийся от пережитого ужаса, Эдгар кинулся доставать из багажа черные свечи и опускать на окна плотные шторы. Тихий речитатив на латыни заставлял трепетать враз потяжелевший, точно перед грозой, воздух.

– Адонай, Асмодей, Азазел! Я, великий магистр, истинный наследник Гермеса Трисмегиста, взываю: пусть душа ничтожная и заблудшая, отчаявшаяся и не нашедшая дорогу явится пред очи мои, и служит мне, и отвечает не ложно...

– Кто звал меня? – раздался похожий на шелест сухой листвы потусторонний голос, погруженную в сумрак комнату озарил серебристый свет, и над пламенем свечи начал медленно вырисовываться силуэт пожилого господина во фрачной паре и цилиндре, из которого торчала ручка воткнутого в голову топора.

Магистр торжествующе улыбнулся, вскинул руки, завершая призыв...

Второй столб света вспыхнул на другой стороне комнаты и... ринулся прямо на старика во фраке.

– Ты зачем сюда пришел?! Ты что себе позволяешь?! – донесся потусторонний... визг, и Эдгар с изумлением увидел плавающую в серебряном сиянии полупрозрачную девушку в классическом темном платье и передничке горничной. – Убирайся, бродяга! Вон! –– завопила призрачная горничная, колотя призрачного старика призрачной тряпкой. – Охрана! У нас бомж!

Полыхнуло яростным серебром, и третий световой столб ринулся прямо на скорчившегося под ударами тряпки фрачного господина. Из нового столба света высунулся городовой в мундире, сунул под нос фрачнику прозрачный, но при том весьма внушительный кулак, ухватил его за торчащий из головы топор – как воришку за шкирку, – крутанул (Эдгар почувствовал, как тело захлестнуло холодом, когда ноги фрачника пролетели сквозь него) и вышвырнул вон прямо сквозь стену. Городовой лихо отдал честь и растаял в воздухе.

– Прощенья просим, судари, за причиненное беспокойство! – Призрачная горничная присела в реверансе сперва перед мессиром, а потом и перед Эдгаром. – У нас благопристойное заведение, для чистой публики, мы тут не позволяем всяким побродягам призрачным тревожить постояльцев! А они все лезут и лезут, прям до господ в нумера! – Она безнадежно взмахнула тряпкой. – Одно слово – эктоплазма!

– Эктоплазма, – повторил мессир.

– Как есть эктоплазма дурная, – энергично подтвердила горничная и снова присела. – Да только и вы, сударь, уж будьте поосторожнее, не приманивайте вы тех бомжей, душевно вас умоляю, никаких: ни живых, ни померших. Дверь запирайте, и свечечки тоже... того... погасить бы. А то пожарный инспектор заявится – шуму будет!

– Призрачный? – вспомнив недавнего призрака в полицейском мундире, пролепетал Эдгар.

– Да кабы! Еще какой живой! – И горничная принялась истаивать в воздухе.

– Стой! – от вопля мессира затрепыхались огни черных свечей. Призрачная горничная покосилась на них с плохо скрытым неудовольствием. – Ты, дух, реющий где хочешь, ответь, знаешь ли ты...

– Извиняйте, сударь, только это вы обидно изъясняетесь, – надула прозрачные губки горничная. – Я честное отельное привидение, недосуг мне «реять где хочешь», хлопот невпроворот. И на вопросы ваши я никак ответить не могу! Всуперечь правилам отеля это будет: не разрешается нам таким вот частным порядком постояльцев обслуживать. Вы к портье, сударь, обратитесь, на ресепшн! Коли поступит от вас заказ официальный, так мы с нашим удовольствием: и ответим, и расскажем, и даже... взреем, где вам, сударь, благоугодно. А без хозяйского дозволения – увольте, никак не дозволено, еще раз нижайше прощенья просим! – И окончательно растаяла.

– Хорошо, Эдгар, очень хорошо... – словно завороженный, пробормотал мессир, не отрывая взгляда от того места, где исчезла призрачная горничная. Встряхнулся, как большой пес после ванны, выпрямился. – Нам нужна горничная! – властно скомандовал он.

– Тут только что была одна, – заторможенно ответил Эдгар.

– Болван! Нам нужна живая горничная! – мессир резко вдавил кнопку вызова. – Я же говорил – дрянной городишко! – отрывисто пояснил он, глядя на дверь. – Недаром здесь проходили ядерные испытания. Общий парапсихологический фон настолько нарушен, что с призраками невозможно разговаривать! Во всяком случае, напрямую!

Эдгар слегка озадачился: он впервые слышал, чтобы радиация влияла на потустороннее. Впрочем, мессиру виднее.

– Нам нужен посредник, – торжествующе объявил мессир.

Эдгар вздрогнул: дама на ресепшн говорила о посредничестве. Неужели мессир все же решил к ней обратиться?

– Медиум! – закончил мессир. В дверь постучали. – Входите! – радостно вскричал мессир, и на пороге появилась уже знакомая горничная. Та, что живая. Блондинка. – Входите же, прелестное дитя! – приглашающее взмахнул ладонью мессир. – Как вас зовут?

– Марина, – почтительно шепнула горничная и чуть шевельнула плечиком, демонстрируя приколотый к лацкану жилета бейдж.

– Марина – прелестное имя! – Мессир взял девчонку за руку, проникновенно заглянул в глаза. – Не могли бы вы помочь нам, Мариночка?

– Конечно, мсье, это входит в мои обязанности, – на своем безукоризненном французском ответила горничная.

– О, нет-нет, обязанности вовсе ни при чем, – поглаживая пальчики девушки, заворковал мессир.

– Как у вас говорят: не в службу, а в дружбу, – вставил Эдгар.

– У нас запрещено... дружить с постояльцами, – поджала губы девушка.

– Поверьте, мы не предложим вам ничего неподобающего! Не могли бы вы просто... присесть в это кресло? – Подводя девушку церемонно, как в танце, он вдруг резко толкнул ее, опрокинув в кресло. – И поглядеть вот сюда! – Из жилетного кармашка были ловко выужены золотые часы на цепочке. – Смотри, дитя, смотри внимательно, не отрывай глаз... – Часы сверкающим маятником закачались перед глазами Марины. – Слушай только мой голос... Ты слышишь меня, Марина?

– Я слышу, – размеренным голосом погруженного в транс медиума повторила девушка. Она не моргала, кажется даже не дышала, глаза ее были до краев налиты тускло мерцающей тьмой.

– Слышу, мессир! – раздраженно поправил ее мессир.

– Я не мессир, – таким же безжизненным голосом откликнулась девушка. – Я мессирка. Или мессирица. Девочка я.

– Какая еще девочка?! – в ярости взвился мессир.

– Красивая. Умная. Талантливая. Недооцененная, – принялась педантично перечислять медиум.

– Замолчи! – прикрикнул мессир и замахнулся ударить проклятую девчонку. Его ладонь замерла у самой ее щеки – девчонка не дрогнула, все так же безжизненно глядя перед собой. Залитые тьмой глаза неподвижно устремлены в пустоту. Страшным усилием воли мессир совладал с собой, спрятал руку за спину и даже отошел на пару шагов, чтобы не поддаваться искушению. – Дура! – процедил он. – Такая же дура, как и все в этом дурацком городе! Ты должна повиноваться мне, слышишь?

– Мессир, вы сами велели ей замолчать, – испуганно прошелестел Эдгар.

Взгляд мессира полоснул его как клинок.

– Можешь отвечать! – прошипел он медиуму. – Ты поняла, что ты должна...

– Не отдам, – немедленно ответила девчонка.

– Что... не отдашь?

– Помаду. Должна помаду Вике. Не отдам, самой нравится.

– Мне плевать на ваши помады! – снова взъярился мессир.

– В помаду не надо плевать. Плевать можно в брасматик, если пересох, – голос девушки становился все тише, словно угасая.

– Мессир, мне кажется, мы теряем ее! Ее душа может отлететь раньше, чем мы узнаем что нужно! – встревожился Эдгар.

Мессир задышал часто-часто, как большой лохматый пес на жаре: вдох-выдох, вдох-выдох...

– Спокойно, главное – держать себя в руках. Она всего лишь глупая аборигенка, у которой сейчас отсутствуют даже те скудные мозги, что достались ей при рождении. – Мессир еще раз шумно выдохнул и чуть подрагивающим голосом продолжил: – Слушай меня, Марина, слушай и отвечай! Твой дух выходит из твоего тела! Твой дух реет в астрале: он видит все, он слышит все, в настоящем и прошлом...

– Слышу, вижу... – сонно выдохнула Марина. – Лика – зараза. Рассказывает, что у меня волосы жидкие. Ничего не жидкие. Я ей самой волосенки повыдергиваю. Будет знать.

– Прекратить! Прекратить шастать по вашему... ничтожному бабскому прошлому! – взвизгнул мессир. – Я отправил твой дух в странствие! Ищи ответы на мой вопрос! Повинуйся! Лети туда, куда хочу я! Ищи то, что нужно мне! Твой дух знает мое желание! Скажи мне, Марина... Где то, ради чего я приехал в этот город? Что сделать, чтобы обрести объект моих поисков?

Девушка вдруг глубоко, освобождено вздохнула, и неподвижно лежащие на подлокотниках кресла руки стали медленно подниматься, плавно покачиваясь, как морские водоросли в воде.

– Ты должен... – едва слышно, словно шелест дыхания спящего, шепнула она, простирая ладони к мессиру. – Ты должен... встать! – Она вскочила с кресла. – Выйти из комнаты! – И, переставляя ноги механически, как заводная кукла, направилась к двери. – И обратиться на респшн ...У-у-у-у! – вдруг провыла она и с воем вылетела вон из комнаты. – У-у-у-у! – донеслось из коридора, вдруг сменившись безумным хохотом, – А-ха-ха-ха! – и стремительным топотом ног.

Лицо мессира дико исказилось.

– Одевайся! – прохрипел он. – Мы идем!

– На ресепшн? – глупо спросил Эдгар.

– Болван! – Кулак мессира обрушился на Эдгара как молот Тора. – Ты не понимаешь, что происходит, идиот?!

– Девчонка... обманула нас, – хлюпая разбитым носом, попытался подняться с ковра Эдгар. Слов «посмеялась над нами» он не осмелился вымолвить.

– Трижды идиот! – Удар ботинком в бок опрокинул его обратно на ковер. Разъяренный мессир воздвигся над ним, и лицо его то растягивалось, то сминалось от бешенства, точно его комкала невидимая рука. – Четырежды! – Последовал новый удар. – Трансу невозможно противиться! – Удары сыпались один за другим. – Ты же видел ее глаза! Ни человек... ни не-человек... ни живой... ни призрак... никто в этом жалком городе не может противиться мне! Теперь... ты... понимаешь... что... это... значит?

Судорожно хрипящий Эдгар только помотал головой, прижимая ладони к кровоточащему лицу.

– Кто-то еще узнал про дракона! – Мессир сгреб Эдгара за шкирку и немилосердно затряс. – Это английские колдуны! Или исландские ведьмы? Знаю, это остатки «Аннонербе»! Они всегда мечтали вернуть свое могущество! Бери саквояж, Эдгар! – Мечущийся по номеру мессир вдруг остановился, глядя в окно на простирающийся за гостиницей парк и темную ленту реки. – Нам нужно немедленно провести обряд! Мы должны опередить их... кто бы они ни были! – Накинув на плечи плащ, он быстрым шагом двинулся к выходу.

Хромая, глотая кровь и задыхаясь, Эдгар заковылял следом, прижимая к невыносимо саднящему боку саквояж.

– Нам нужна жертва, – оглядываясь по сторонам, скомандовал мессир. Они стояли на небольшой, почти «лысой», лишь кое-где поросшей редкими пучками травы поляне в дальней части парка. Аллеи сменила чуть ли не чаща: между кустами застряли осыпавшиеся под зимними ветрами сучья, гнило упавшее дерево. У края поляны, кверху скрюченными корнями, валялся старый пень – словно одеревеневший осьминог. Мессир оглянулся еще раз, прислушался – не слышно было ни звука. Этот провинциальный городишко – даром что большой – после полуночи засыпал, наливался гулкой пустотой, точно огромный кувшин, дожидающийся когда с рассветом в него хлынет терпкая, пенная людская суета. Поиски человеческой жертвы могли затянуться. Мессир досадливо поморщился: – Хотя бы кошку! Лучше черную, конечно.

Эдгар покорно кивнул, отставляя саквояж, и зашептал себе под нос на странном языке, напоминающем и человечий шепот, и кошачье шипение одновременно. Дед, старый кот-оборотень, еще в давние времена научил внука «кошачьему слову», хотя вряд ли дедуля предполагал, что с его помощью внучок станет подманивать кошек на алтарь.

– Мряаау! Мряаааууу! – Темнота наполнилась тягучим, протяжным кошачьим воем. Эдгар даже понимал его, слышал в нем мучительный, иссушающий страх. Кошки умные существа, соображают, что тащить с помощью неодолимого, лишающего воли призыва не станут туда, где грузовик с селедкой перевернулся. Понимаю, орут, шерсть дыбом – а все равно идут. Парные огоньки вспыхнули в кустах: два... четыре... восемь... Эдгар не шевелился, пристально разглядывая кошачьи силуэты: иногда смутные, едва заметные, иногда ярко проступающие сквозь тьму белоснежной шкуркой. Наконец совсем рядом вспыхнула пара изумрудных огней – казалось, кошачьи глаза висят во мраке сами, как улыбка чеширского кота.

«А вот и черная!» – подумал Эдгар и прыгнул. Его руки сомкнулись на кошачьем туловище... и с перепугу он едва не выпустил кошку. Во-первых, эта кошка была чуть не вдвое больше обычных! А во-вторых, она сопротивлялась! Слабенько, неуверенно, словно одурманенная, но она выкручивалась из его хватки, когда должна была висеть безвольной шерстяной тряпочкой! Эдгар заорал: здоровенные – как у волкодава кого-нибудь! – но по-кошачьи кривые и острые когти впились ему в руку, вспарывая кожу. Разбитые его крикам чары рухнули: коты с истошным мявом порскнули во все стороны, а кошка рванулась... Подскочивший мессир изо всей силы ударил ее по голове, и тут же гибкие полоски пластиковых полицейских наручников, переделанных специально чтоб удерживать жертву, сковали кошке лапы!

– Ого! – воскликнул мессир, с трудом поднимая кошку на вытянутой руке. – Прямо мэй-кун! Нам повезло – крови будет достаточно! Эдгар, разводи костер! – мессир вытащил из саквояжа железный штырь и принялся торопливо расчерчивать пентаграмму на голой земле, заливая борозды бензином. Прижимая к груди исцарапанную руку, Эдгар принялся таскать хворост к верхнему лучу пентаграммы.

– Теперь мы все узнаем! – Мессир швырнул скованную кошку в середину пентаграммы, щелкнула зажигалка... и собранный Эдгаром сухостой мгновенно вспыхнул.

– Огня! Еще огня! – заорал мессир, глядя как пламя разбегается по линиям пентаграммы, заключая избранную жертву в стенах пламени.

Эдгар уперся плечом в старый вывороченный пень, сталкивая его в костер...

– Что ж это делается-то такое, а! – заорал пень, упираясь всеми корнями. – Сперва честного паркового лешего ведьмы проклятые в пень загнали[5], а теперь и вовсе колдуны заезжие в костер суют! – Пылающий корень огрел Эдгара по плечам.

Брошенная посреди пентаграммы кошка вдруг изогнулась как лук. Из пушистых подушечек лап выдвинулись отливающие сталью когти и полоснули по пластиковым наручникам!

– Что... что она делает?! – завопил так и замерший с воздетыми к небесам руками мессир. – Эдгар!

Наручники звучно лопнули, сквозь пелену огня видно было, как кошка припала брюхом к земле и... мряааууууу! Черная бестия прыгнула сквозь пламя, мессир увидел над собой оскаленную кошачью пасть – прижатые в ярости уши так плотно натянули кожу, что казалось, сквозь пушистую шкуру проступил голый череп! А потом уже он не видел ничего – когти полоснули его по лицу, сдирая полоски кожи со лба и щек.

– Мряаа! – орала кошка, кроя лицо мессира всеми четырьмя лапами.

– Ааааа! – орал мессир, отчаянно пытаясь отодрать от себя когтистую тварь. – Аааа! – Между его ладонями полыхнуло колдовское пламя цвета загустевшей крови, кошка издала пронзительный вопль и отлетела в сторону, приложившись о дерево. Мессир отлетел в другую... прямо в огонь. Его брюки вспыхнули. – Я горю, горю! – выпрыгнув из пентаграммы, он заскакал по полянке, пытаясь стряхнуть подпитанный бензином огонь с брюк.

– Горю, горю! – вопил пень и тоже скакал по поляне, отчаянно молотя уворачивающегося Эдгара корнями по плечам. – До чего хулиганье дошло – прям посреди парка... прям парковым лешим костры разжигают! Милицияааа!

С аллеи донесся протяжный волчий вой. Он все приближался, приближался... и через кусты махнул поджарый парень в форме и полицейском бронежилете:

– Что здесь происходит? Документики, граждане.

Мессир развернулся... и из раскрывшихся цветком ладоней в полицейского ударил огненный шар! Полицейский совершенно по-звериному скакнул в сторону. Лицо его скомкалось, точно глина в руках мастера... и стало вытягиваться в оскаленную морду!

– Это вервольф, мессир! – заверещал Эдгар. – Бежим! – И, схватив того за рукав, поволок сквозь бурелом, сквозь кусты, вниз к реке.

Оборотень у них за спиной еще успел прижать когтистой лапой рацию и выдавить стремительно меняющим горлом:

– Рудый, это Серый! Нарушители чаклунского порядка в парке, бегут к реке. Есть пострадавшие, приступаю к преследованию!

– Понял тебя, Серый, – прохрипела в ответ рация, а парень рухнул на четвереньки, у него выгнулся хребет... и крупный серый волк ринулся по следу.

– Бежим, мессир! – Эдгар грудью пробивался сквозь кусты. – К реке, там он нас потеряет!

– Пусти меня, трус! – Огненный шар вскипел на ладони мессира, он замахнулся...

Мряууу! Мурмряуу! – Кошки сыпались ему на голову, драли волосы, соскальзывали по плечам, вцеплялись когтями в штанины. Мессир взвыл, огненный шар улетел в кусты, а мессир побежал, мелькая волосатыми ногами в прорехах изодранных в клочья штанов. Сзади стремительно и неотвратимо мчались парные изумрудные огни – черная кошка гналась за ними!

Земля вдруг ушла у Эдгара из-под ног, он попытался ухватиться за рукав мессира...

– Ай! Ой! Уй! – Оба кубарем покатились вниз по поросшему кустарником и деревьями склону. – Ауууу! – исхлестанный гибкими ветками и приложившийся головой, спиной и боками о каждое дерево, Эдгар распростерся на поросшем скользкой травой скальном козырьке над темной рекой. Рядом даже не стонал, а хрипел мессир:

– Эдгар, руку! Помоги встать!

Мряаа! Арррр! – Черная кошка и серый оборотень метнулись из-за деревьев одновременно. Оскаленные зубы оборотня зловеще сверкнули в лунном свете.

– Мя-мя-мяу! – словно захохотала темнота, и десятки пар кошачьих глаз вспыхнули по всему склону. Черная кошка взвилась в прыжке...

Эдгар прянул вперед, закрывая мессира своим телом. Почувствовал вонзившиеся ему в спину когти. И, обхватив мессира руками за плечи, вместе с ним скатился со скального карниза:

– Аа-а-а!

Мимо мелькнул каменный склон, и... бу-бух! Ночное небо над головой сменилось темной водой, Эдгар резко толкнул мессира вверх и вынырнул следом, ухватившись за сваю деревянного причала у берега.

– Мрякаааа! – донеслось сверху.

Эдгар задрал голову... Наверху мелькали фонари, и в их свете было видно, как черная кошка висит над водой, отчаянно вцепившись в край скального карниза всеми четырьмя лапами. Вот она заорала снова – и исчезала... видно, забралась обратно. Зато вместо нее над карнизом свесился молодой парень в полицейском бронежилете и с фонарем в руках.

– Серый, где твои... – прокричал он. – А-а, вот они... Крррасные Шапочки! – Луч фонарика полоснул по глазам, и Эдгар понял, что их обнаружили. – Давай вниз, Серый! – свет пропал.

– Скорее, мессир, туда – к лодке! – Эдгар подтолкнул бултыхающего рядом мессира и сам поплыл к болтающейся у причала лодчонке. В лодке кто-то сидел – нахохлившаяся на скамейке гребца темная груда очертаниями напоминала человека. Эдгар уцепился за корму лодки, помогая мессиру забраться внутрь.

– Rame! Nous paierons! – Мессир рухнул животом на скамью. – Traduisez ce que je viens de dire, Edgar!

Пальцы скользили по мокрым бортам, Эдгар наконец заполз в лодку и попытался расцепить сведенные холодом зубы, но из горла его вырвался только сдавленный стон. Не дожидаясь перевода, неведомый лодочник опустил весла на воду и размеренно погреб прочь.

– Plus vite! Dès que possible![6] – хрипел ему в спину мессир, напряженно вглядываясь в огни на берегу. Теперь они переместились вниз и мелькали вдоль оставленного ими причала. Сильными гребками неизвестный лодочник гнал лодку прочь от берега. Хлюпало. Сперва хлюпали весла о воду, потом... потом хлюпал сам лодочник. Хлююп-хлюп! – большой хлюп, маленький хлюп. И снова – хлюп-хлюп. Сгорбленная спина оставалась неподвижной.

– Мессир... А куда мы... то есть он... нас везет, мессир? – шепотом спросил Эдгар.

– Вот и мы с сестрами думаем: куда гребете, морячки?

Эдгар обернулся. На корме сидела девушка. В темноте белело нежное девичье личико, похожие на водоросли коричнево-бордовые волосы разметались по обнаженным плечам. Тонкий стан девушки стягивал атласный корсет с бантиками, а ниже свисал толстый рыбий хвост. Раздвоенный плавник шаловливо похлопывал по воде в такт шлепанью весел.

– Наяда! – шепотом выдохнул мессир.

– Русалка я! – явственно обиделась девушка. – Этих греческих задавак у нас тут не водится! Только русалки речные да мелюзина.

– Ме... люзина? – заслышав знакомая имя, дернулся мессир, лицо его залила меловая бледность. – Как... откуда тут...

– С Одессы, жемчужины Черноморского побережья, французик! – Вода расплескалась по правому борту, и на край лодки запрыгнула еще одна рыбохвостая девица: крепкая, даже в темноте видно, что загорелая, в полосатой черно-белой футболке с короткими рукавами. – Морская русалка, по-чаклунскому – мелюзина, прошу любить... и не жаловаться!

– Ты понимаешь, что он там лопочет? – спросила ее речная сестра.

– Тю, подумаешь, бином Ньютона! Возле кораблей в порту нахватаешься хоть по-французски, хоть по-турецки!

– Мелюзина... Наяда, которую называют мелюзиной! Это знак! Высшие Силы ведут меня! – вскричал мессир. – Вы должны знать, где... где дракон?

– Dragon? – повторила речная русалка. – Дракона, что ли, ему надо? Ну был тут у нас дракон, да... – И болезненно поморщилась.

– Был?! Она сказала – был?! Где он сейчас, говори! – мессир схватил русалку за плечо.

Тонкое девичье личико мгновенно изменилось, превратившись в зубастую рыбью пасть:

– Пусти! Мозги повытекли – русалок хватать!

– Отвечай, тварь! – В руках мессира вскипело пламя...

Лодочник повернулся и огрел мессира веслом по голове. Лицо лодочника оказалось ноздреватым, как творог, раздутым лицом утопленника.

Русалка с хохотом скользнула в реку, колдовской огонь ударился о темную поверхность воды, пронзил ее насквозь, на миг озарив чуть не до самого дна, и тут же погас, но и этого мига хватило. Вокруг лодки кружили, плавно, как речное течение, изгибаясь, стройные девы с рыбьими хвостами – со всех сторон лодка была окружена русалками!

– Что дашь, если скажем? Чем расплатишься, колдун? – плеском воды о берег зашелестели вокруг русалочьи голоса.

– Золото, драгоценности – все что угодно!

– Ты еще жемчуг предложи, – вынырнула морская русалка. – Неинтересно, парниша!

– Его! Я отдам вам его! – вдруг выкрикнул мессир, и... плотный и тяжелый, как фонарный столб, воздух ударил Эдгара в грудь, он успел увидеть собственные ноги над кормой лодки, и вода сомкнулась у него над головой. Множество тонких, но невероятно сильных рук обвили его со всех сторон... и поволокли в глубину. Рядом с лодкой вскипел водоворот... и затих. Лишь пара крупных пузырей всплыла на поверхность, потом пропали и они. А потом вода вновь колыхнулась, русалка в черно-белой футболке медленно поднялась из глубин и оперлась локтем о борт, устремив на мессира круглые рыбьи глаза.

– Щедрый ты парень, колдун! – Она облизнула розовые губки острым, как шильце, язычком. – Сестры говорят: возвращайся в отель. Там найдешь что ищешь. – Мелюзина исчезла, только хвост мелькнул над волнами.

– Стой! – заорал ей вслед мессир. – В отель?! Зачем?! Где... – И вдруг замер, а потом расхохотался: – Глупец! Какой же я глупец!

В отель, конечно же! Горничные – призрачная и живая – все твердили: обращайся на ресепшн, а он не слушал! А ведь все так просто! Нет здесь ни английских, ни французских колдунов! Это все местные! Это они вытащили тушу дракона... а теперь ищут покупателя, чтоб продать ее за достойную цену! Если бы он сообразил это раньше, не пришлось бы ни тащится в парк, ни отдавать русалкам Эдгара. Хотя... мальчишка исчерпал свою полезность. Зачем он, если тут даже хвостатые водные твари говорят по-французски?

– К берегу! – скомандовал он мертвому лодочнику, величественным жестом указывая в сторону скрывающегося во мраке отеля.

Дверь отеля распахнулась. Истекая водой и кровью из бесчисленных порезов, мокрая и помятая фигура проковыляла к стойке ресепшн.

– Где он?! – вцепляясь скрюченными, как птичьи когти, пальцами в руку женщины за стойкой, прошипел мессир. Притянул к себе так что крючковатый нос вот-вот должен был воткнуться женщине в глаз. – Где... дракон?

– Так вот о ком вы выспрашивали моих служащих! – В словах женщины прозвучала укоризна.

Мессир вспыхнул и яростно стиснул ей руку: мало ему Мелюзины, вечно поучающей, как он – он! – должен правильно жить и колдовать, так еще каждая отельная... поломойка станет ему указывать?! Не дрогнув, женщина с удивительной легкостью выскользнула из его хватки, чуть брезгливо покосилась на кровавые отпечатки его пальцев на кружевном манжете и взялась за телефон:

– Доброй ночи, господа! Оксана Тарасовна беспокоит... Прошу прощения, но у нас тут полдня колобродит иностранный гость, которому отчаянно нужен дракон. Да... Да... Право же не знаю, он не говорит. Конечно... Благодарю вас... Вот видите, как все просто. – Она повернулась к мессиру. – И вовсе не нужно приставать ни к горничным, ни к привидениям. Поднимайтесь, мсье. Вас ждут.

Мессир окинул нахалку уничтожающим взглядом: ничего, стоит ему заполучить драконье могущество, сама Мелюзина покажется рядом с ним убогой деревенской знахаркой! И тогда они все ответят! С трудом сдерживаясь, чтоб не прыгать через ступеньку, мессир взбежал по устланной ковром мраморной лестнице... и, не утруждая себя стуком, толкнул единственную на этаже дверь. И замер на пороге. Номер был... огромен: высоченный потолок терялся где-то над головой. Номер был полон воздуха и лунного света, льющегося в громадные, во всю стену, окна. Высокие кресла стояли у широкого, как в старинных замках, камина, где полыхало неистовое живое пламя. Стены вместо обоев сплошь заплетали лианы, а в мраморный пол был вделан бассейн с жемчужно-голубой водой.

«Женщина на ресепшн поплатится», – подумал мессир. Как посмела она не предложить этот номер ему!

– Итак? Зачем вам понадобился дракон? – раздался вкрадчивый, похожий на шум ветра в тростниках голос.

Только сейчас мессир заметил сидящего на подоконнике громадного окна юношу... или молодого мужчину? Даже не светло-, а практически беловолосого. Глаза его были прикрыты как в полудреме, хотя на коленях лежал планшет, мерцающий яркими картинками. Мессир презрительно скривил губы: кажется, на экране мелькало японское аниме!

– Какая разница? Я здесь, и я готов платить! – бросил мессир. Сердце его трепетало: могущество, Сила, бесконечная власть – все было здесь... на расстоянии длины кредитной карточки!

Беловолосый широко распахнул глаза, оказавшиеся странно бесцветными, почти прозрачными, и словно вспорхнул с подоконника.

– За что платить? – невозмутимо поинтересовался он.

– За дракона, конечно же! – Мессир скривился: мальчишка рассчитывает набить цену? Пусть знает, что не на того напал! – Не пытайтесь навязывать чешую: я, конечно, возьму пару десятков, но больше даже не предлагайте! Уверен, вы найдете, кому сбыть остальное! А вот кровь извольте выкачать всю! – строго потребовал он. – Все, что не пойдет на «Зигфридову ванну» для достижения неуязвимости, будет переработано в чернила для заклинаний. Естественно, я заберу все кости и зубы. Толченый зуб дракона придает особую остроту разуму! А также сердце, печень, селезенку, желудок и мозг! Надеюсь, они у вас еще не совсем... протухшие? Мне ведь, знаете ли, все это есть придется!

В комнате повисла странная, хрупкая тишина, какая бывает перед самым началом неистовой бури.

– Усы тоже повыдергивайте – говорят, они от комаров помогают!

– От комаров, – повторил беловолосый. – Усы.

– Да, усы! Вы плохо понимаете французский? – нетерпеливо бросил мессир. – У вас вообще есть дракон или нет?

– Есть, – обронил светловолосый.

В камине громыхнуло, будто там взорвались все дрова одновременно. Из-за стоящего у камина кресла выметнулся гребенчатый хвост и подсек мессиру колени. А потом над спинкой медленно и величественно поднялась шея, покрытая чешуей цвета огня, и увенчанная гребнем голова склонилась к нему из-под высоченного потолка. Усы, те самые, что комаров отгоняют, оказались близко-близко, зубы, порошок из которых обостряет разум, лязгнули, а в узких ящериных зрачках вспыхнуло лютое пламя. Мессир хотел закричать... и не смог – в его легких не осталось и капли воздуха.

***

– И как это прикажете понимать, ваше высокопревосходительство? – процедил беловолосый. Он стоял в дверях самой обычной кухни в самом обычном доме, и воздух вокруг него колыхался точно наброшенный на плечи плащ.

– Еще никто не пытался меня... съесть! – пробурчал парень с разноцветными – черными, красными, оранжево-золотыми – волосами, в ярком до боли черно-алом костюме. – С потрохами! – И вокруг него вспыхнули искры.

– И даже с зубами! – подхватил беловолосый.

– Зато у вас появился совершенно новый жизненный опыт! – ехидно протянула черноволосая зеленоглазая девушка, восседающая на кухонной табуретке словно на королевском троне. – Вы не можете предъявлять мне претензии, Великий Сайрус Хуракан... – она кивнула блондину, – ...Великий Вереселень Рориг... – кивка удостоился рыжий. – Этот заезжий... гурман... – Из горла рыжего Вереселень Рорига вырвался сдавленный рык, девчонка осталась невозмутимой, только уголки губ ее едва заметно подрагивали, да глаза она прикрыла ресницами, скрывая пляшущие в них изумрудные огни, – ...этот... любитель экзотической кухни... – теперь рычал уже и Сайрус Хуракан, и девчонка поторопилась закончить: – не относится к числу моих подданных! Он не только не является обитателем наднепрянских земель, но даже не удосужился по приезде представиться мне, как положено представляться ведьме-хозяйке. Так что его можно считать... браконьером. – И закашлялась, стараясь скрыть распирающий ее хохот.

– Не хватало еще, чтоб вы тут выдавали лицензии... на охоту на драконов! – прошипел Вереселень Рориг.

– Осссскорбление нанесссено, госпожа наднепрянская ведьма-хозяйка Ирка Хортица! – прошипел Сайрус Хуракан, и от мечущегося по кухне ветра висящие над мойкой половники и шумовки подернулись инеем. – Мы желаем сссатисфакции, и мы ее получим! У наглого чшшшеловечка остались сссообщники! Тоже... мечтающие подзакусить драконом! Они будут наказаны!

– Вы не у себя в Ирии, Великий Дракон Воздуха Сайрус Хуракан! Здесь наш мир, и право карать или миловать колдунов и ведьм принадлежит только ведьмам-хозяйкам! – оскалилась Ирка Хортица. Клыки у нее оказались не драконьи, но тоже внушительные.

– Нет у них ведьмы-хозяйки! – злорадно сообщил Вереселень Рориг. – Убили ее! Вот колдун и рассчитывал драконий хвостик пожевать... и сам хозяином стать!

– Могу я увидеть этого... любителя драконятины? – надменно осведомилась Ирка.

– Горелый уголек тебе, а не колдунишку! – оскалился Вереселень Рориг. – Он сам к нам пришел. Прямо в номер вперся, с предложением кровушки ему нацедить и печеночки отрезать... за недорого!

– Он и цену успел назвать? –– За ядовитым Иркиным тоном пряталось понимание, что придется уступить.

– Довольно! – снова обретая хладнокровие, бросил Сайрус Хуракан. – Колдуна... и его сообщников...

– Сотрапезников... – процедила Ирка.

– ...доставят пред очи Матери нашей и Владычицы, да будет суд ее скор, как ее же полет! – одаривая Ирку ледяным взглядом, закончил Сайрус Хуракан.

– Мы у тебя не разрешения спрашиваем, а уведомляем о намерениях. Исключительно по старой нашей с тобой дружбе... и постоянной братца нашего Великого Водного симпатии, – оскалился Вереселень Рориг. – Сообщи там кому надо из твоего ведьмовского бабья. Чтоб не верещали потом: налет драконов, налет драконов...

– Счастливо оставаться, госпожа ведьма, – бросил Сайрус Хуракан, очередной порыв ветра прокатился по дому, хлопая дверями и ставнями, и драконы покинули кухню.

Ирка, словно из нее выдернули штырь, поникла на своей табуретке, а потом вскочила и метнулась к окну. Как раз чтоб увидеть, как в темном небе вспыхивает переливчатое световое окно портала и два крылатых силуэта пропадают в нем. Со всех ног Ирка бросилась вверх по лестнице в свою спальню и торопливо открыла ноутбук.

– Найди мне подходящую видеокамеру в бывших владениях Мелюзины, – бросила она появившейся на экране девице в костюме классической секретарши.

– Да, госпожа ведьма-босс! – козырнула девица, на экране замелькали размытые изображения и наконец возникла чисто выметенная и ярко освещенная фонарями улочка. Долгое время ничего не происходило, а потом где-то высоко, вне поля зрения камеры, полыхнул слепящий свет. Банг! Банг! Банг! – один за другим начали лопаться фонари. Пшшш! – столб пламени на миг озарил переулок, ударив в дверь одного из старинных особнячков. Ашшш! – бронированная дверь потекла каплями металла... И внутрь ринулся ветер. Особняк загудел как гигантская труба... и бабах! – взорвался, разбухая огненным шаром. Но Ирка успела заметить три отчаянно дрыгающие руками и ногами человеческие фигурки – их подхватил ветер и уволок наверх. Огненный шар опал и аккуратно сложился в оставшуюся на месте особняка воронку. Истошно завыли сирены.

Ирка аккуратно щелкнула мышкой, убирая с экрана изображение, шумно выдохнула:

– Соедини меня с феей Бефаной. – И когда на экране возникло обеспокоенное лицо седовласой стреги, устало кивнула: – Buonanotte, Signora! Io mi congratulo con te per il successo[7]. Вашей подопечной больше никто не угрожает. Трудно угрожать, когда сам... в пасти дракона.

– О, grazie di cuore, cara mia! Тысячу, тысячу тысяч раз спасибо, ты даже не представляешь, что ты для меня сделала! – зачастила итальянская ведьма. – Мелюзина была моим самым старым, о Madonna, моим единственным оставшимся другом, и ее смерть стала настоящим горем! А эти... распоясавшиеся после ее смерти ничтожные колдуны... узнай они, что последняя из рода Плюсси-Морнэ ждет ребенка, что у Мелюзины вот-вот появится наследница, новая strega da padrona... Они убили бы и мать, и дитя! И никакой, ни малейшей возможности их защитить! – Старая ведьма заломила руки. – Ведь мы не имеем ни права, ни возможности вмешиваться в дела других ведьм-хозяек без их на то дозволения. И кто бы нам его дал?

– Зато смертельно оскорбленным драконам никакие разрешения не требуются, – хмыкнула Ирка, и, глядя друг на друга с экрана, старая и молодая ведьма захохотали. – Надо же! Съесть дракона! Съесть! Дракона!

Все еще подхихикивая, Ирка захлопнула ноут и устало бухнулась на кровать.

– Я даже не знаю, что оскорбительней, – негромко сказал в темноте молодой мужской голос, и висящее на стене зеркало пошло рябью точно темное озеро. – Нереальная попытка съесть дракона... или вполне реальная – использовать моих братьев Великого Огненного и Великого Воздушного для обделывания своих... ведьмовских делишек.

– Подглядывать за мной в моей спальне, вот что! – возмущенная Ирка села на кровати.

– Я не подглядываю, – с насмешливой педантичностью сообщил голос. – Я достаточно хорошо тебя знаю... чтобы только подслушивать.

– И что теперь, Айтварас Жалтис Чанг Тун Ми Лун, Великий Водный? – язвительно процедила Ирка Хортица. – Настучишь на меня братцам? Или сразу Маме?

– У меня была мысль забрать эту вашу наследницу Мелюзины в Ирий... чтоб впредь неповадно было, – невозмутимо ответили ей. – Но потом я подумал: выросшая в Ирии девочка вряд ли сможет чему-то научить моего брата, Великого Огненного, когда он поймет, что она и есть та самая ведьма, о которой он так отчаянно мечтает!

– С чего ты взял, что праправнучка Мелюзины и есть... и будет его ведьмой?! – возмутилась Ирка.

– Ну, я же Великий Дракон Вод, – снисходительно ответило зеркало. – Слыхала про такую штуку – околоплодные воды?

– Нет, я, конечно, помню, что совестью ты не пользуешься! Но заглядывать женщине в живот... еще хуже, чем подслушивать в спальне! Ненавижу тебя, Айт!

– Ты меня любишь, – уверенно рассмеялось зеркало и снова застыло прозрачным стеклом, отражая красную, как мак, Иркину физиономию.

 

[1] Понимаешь ли ты вполне, что я имею в виду?

– Да, мессир, я понимаю, как мне повезло.

– Хороший ответ! (фр.)

[2] Тебе не нужно знать ответы на эти вопросы, мой милый мальчик! (фр.)

[3] И. Волынская, К. Кащеев «Тень дракона». – Эксмо, 2011.

[4] Прошу за мной, пожалуйста (фр.)

[5] И. Волынская, К. Кащеев. «День рождения ведьмы». – Эксмо, 2013.

[6] Греби! ...Мы заплатим!.. Переведи ему, Эдгар!..

Быстрее! Как можно быстрее! (фр.)

[7] Доброй ночи, синьора. Поздравляю с успехом (итал.)